КРАСНОДАРСКОЕ

ДЕЛО   №112-17

Так называемое "Краснодарское дело", в основе которого лежали государственные репрессии против анархической молодежи, стало настоящим политическим скандалом новой России.

В ноябре 1998 года в г.Краснодаре во время проверки документов милицейский патруль задержал 18-летнего жителя Майкопа Г. Непшикуева, в рюкзаке которого было обнаружено две гранаты и некоторые компоненты самодельного взрывного устройства. Во время задержания Непшикуев заявил, что он планировал собрать и заложить устройство к зданию администрации края в знак протеста против националистической политики губернатора Николая Кондратенко, известного своими шовинистическими высказываниями и реакционными взглядами.  Меньше чем через сутки Непшикуев резко изменил показания, говоря, что подобное его заставляли сделать и передали детали СВУ девушки-анархистки Мария Рандина из Иркутска и Лариса Романова (Щипцова) из Москвы.

В областной прессе губернатор Кондратенко выступил с заявлением о покушении, которое готовили лица еврейской национальности. Имеющая годовалого больного ребенка и беременная Романова, а также Рандина помещаются в изолятор ФСБ г.Краснодара.

Мария Рандина провела в заключении пять месяцев. Посылки и письма, пересланные Рандиной друзьями, ей не передавались, хотя по законам РФ СИЗО обязаны принимать передачи, посылки и письма от любых лиц. Все обвинения в отношении Марии строились на показаниях Непшикуева. Сама она признавала лишь перевозку пакета для него в указанное им время и утверждала, что не знала о его содержимом. В апреле 1999 года  уголовное дело в отношении Марии было прекращено.

Романова (Щипцова) Лариса была арестована 2 февраля 1999 года в Москве, в тот же день был произведен обыск в ее квартире. И хотя ордер на обыск указывал на поиск взрывчатых веществ, работниками ФСБ были изъяты личные записи ее мужа Романова И.Э., архив самиздата и книги госиздательств из библиотеки, которая была в ее квартире. В тот же день органами ФСБ был проведен обыск в квартире журналиста, анархиста Владлена Тупикина.

Несмотря на постоянные заверения со стороны Непшикуева о планировавшемся теракте, следствие так и не сумело притянуть анархисткам 205 статью. Щипцова свою вину не признала, Рандина признавала ее частично. Никто из широкого круга допрошенных родственников, друзей и знакомых обвиняемых, в том числе и Непшикуева, не смог ничего сказать об их какой-либо связи с взрывным делом.

Однако в свете предвыборной кампании губернатора Кондратенко и падения имиджа спецслужб в глазах общественности  политический процесс властям был крайне необходим. Отказ Романовой (Щипцовой) говорить о своих политических убеждениях во время следствия был отмечен в обвинительном заключении как элемент возможной  виновности, хотя право не давать данные о себе в случае использования их следствием против самого допрашиваемого гарантировано статьей 51 Конституции РФ.

18 мая суд Октябрьского района г.Краснодара оставляет меру пресечения (содержание под стражей) Романовой (Щипцовой) без изменения, хотя адвокаты Маркелов и Мичурин предоставляют ходатайство с приложением пяти поручительств депутатов Госдумы и справку поликлиники ФСБ об ухудшении состояния здоровья Щипцовой и угрозе преждевременных родов. 

27 мая под подписку о невыезде был освобожден Непшикуев, 28 -  Щипцова. Сразу после выдачи в дневное время документа, подтверждающего освобождение, Щипцова была задержана в следственной части СИЗО и до позднего вечера допрашивалась следователями ФСБ г.Москвы.

Во время судебных заседаний, начавшихся с 12 июля 1999 года, ряд свидетелей отказался от показаний или изменил их, ссылаясь на давление со стороны следователей ФСБ (Рандина, Платонов и др.), что было зафиксировано протоколом судебных слушаний. Большинство свидетелей на суд не явилось вообще. На суде рассматривались результаты экспертиз, которые в основном подтверждали непричастность Щипцовой к перевозке и  изготовлению взрывчатых веществ. Во время суда в газетах, финансируемых властями края, появляются две крупные статьи, в которых неожиданно фигурирует масса материалов из уг.дела, допускаются различные оскорбительные высказывания в адрес Романовой, а ее взгляды объявляются преступными. Ясно, что эти публикации протолкнуло следствие и прокуратура края. Однако, невзирая на провокации, в целом репортажи из зала суда носили сочувственный обвиняемым характер.

Адвокаты потребовали вынести два частных определения: на незаконное содержание под стражей беременной женщины и на незаконный сбор оперативных данных органами ФСБ на адвоката Маркелова Станислава Юрьевича с целью оказания на него давления. В Москве Маркелов был привлечен в качестве свидетеля по делу о терроризме - видимо для того, чтобы не иметь возможности защищать будущих политзаключенных - жертв новых фальсификаций ФСБ. Допрос адвоката в качестве свидетеля является нонсенсом в правовой системе России, так как он практически не может давать показаний - его охраняет закон об адвокатской тайне. По этому поводу в Москве была организована пресс-конференция с участием Маркелова, представителей правозащитных организаций и СМИ. Нелепости обвинений зачастую вызывали смех в зале суда. После адвокатских прений судья неожиданно берет перерыв в неделю. Впоследствии выясняется, что он сидел и звонил по инстанциям…

20 июля 1999 Первомайский народный суд г. Краснодара выносит приговор: Непшикуеву 3 года лишения свободы, Щипцовой 4 года лишения свободы. В приговоре имеются откровенные фальсификации, например, ссылка на некое опознание проводницей Щипцовой, которое не проводилось на следствии вообще, ссылка на экспертизы, которые якобы доказывают виновность Щипцовой и прочее, а главное - мотивом и отягчающим обстоятельством преступления суд объявил, цитируя, принадлежность обвиняемых к анархо-коммунистической организации, хотя Непшикуев на суде отказывался от принадлежности когда бы то ни было к анархистам, а Романова (Щипцова), напротив, открыто заявляла о своих взглядах в последнем слове, отмечая при этом, что не принадлежит ни к каким организациям, движениям и партиям.

После взятия под стражу в зале суда с 15 до 22 часов Романовой (Щипцовой) пришлось провести в автомашине конвоя, так как тюрьмы Краснодара не имели права, в соответствии с инструкциями, принимать беременных сроком более 7 месяцев. Поздно вечером, как стало известно от конвоя, по звонку “сверху”, Щипцова была помещена в тюремную больницу СИЗО 18\1, не имеющей даже врача-акушера на должности. И лишь за две недели до родов она была этапирована в женскую колонию №3 Усть-Лабинского района. С первого же дня пребывания в колонии Щипцова неоднократно вызывалась в оперчасть, где беременной женщине устраивали перекрестный допрос по ее же делу, выясняли ее знакомства в Краснодаре, имена тех, кто собирался помогать ей в заключении. После родов ей было предложено передать ребенка опекунам в ответ на ее жалобы об ужасном состоянии Дома матери и ребенка в колонии. Начальник колонии запретил , в нарушении правил внутреннего распорядка, передавать продуктовые и вещевые передачи Щипцовой, не принимались также ни денежные переводы, ни посылки, присланные родными осужденной. Адвокат к Щипцовой не допускался. Работники оперчасти посоветовали не разглашать другим осужденным анархистские идеи, а в противном случае обещали массу проблем. 

3 сентября Президиум Краснодарского краевого суда вынес решение об изменении наказания на условное и вынес постановление о немедленном освобождении Щипцовой. Однако она была освобождена лишь 9 сентября, более того, решение суда не было известно ей вплоть до последних суток пребывания в колонии. На приеме начальник колонии Ковалев сказал адвокату Романовой (Щипцовой) в ответ на требование соблюдения ее прав, что не хочет портить отношения с ФСБ. В день освобождения на ребенка Щипцовой администрация не выдала ни свидетельства о рождении, ни справку о рождении ребенка. Документы после многочисленных проволочек были выданы только через неделю после освобождения.

Но история на этом не закончилась. Краснодарское дело, ставшее началом массовых широких репрессий против участников леворадикального движения, словно разделило анархо-движение России на две части, причем по разным вопросам. Можно ли анархистам создавать коалиции с другими радикальными группами или не стоит, а если стоит, то по каким вопросам. Имеет ли анархист моральное право сотрудничать с ФСБ. И, наконец, как относиться к террору.

Изучение материалов дела позволит начинающим революционерам постичь изнанку юридического механизма современной политической системы, узнать как ведется следствие, какую тактику поведения следует избирать на суде и т.п. Но главный вывод из Краснодарского процесса - неспособность властных структур в угоду определенным политическим кругам устроить показательный процесс над "левой молодежью", откровенный “провал” дела №112-17 - причиной всего этого стала солидарность, сплотившая часть леворадикального движения России в борьбе с правовым произволом. Опыт этот забывать не стоит. Волна новых политических репрессий накатывает одна за другой; чем дальше, тем больше. И никто не застрахован от того, что очередная волна не захлестнет его самого. Это значит - уроки Краснодарского дела нам еще пригодятся.

Скачать электронную версию брошюры "Краснодарское Дело" можно, щелкнув по рисунку на главной панели.

Щелкнуть по другому рисунку, расположенному ниже, могут лишь те (и только те!), кто убежден во вреде всех революции и считает для себя приемлемым для борьбы с революционерами  сотрудничать с органами ФСБ.

ВСЕ ПРАВА РАСТОПТАНЫ